Колебания Цезаря прежде чем развязать гражданскую войну - составили радость многих писателей и известность одной речушки, которой иначе никто бы не знал название: Рубикон. Она отмечала в районе Римини границу между Галлией Цизальпинской ( Верхняя Италия), где проконсул имел право держать свои войска, и собственно Италией, куда закон запрешал их вводить: и на её берегах историки описывают нам Цезаря размышляющего и угрызаемого сомнениями. Факт в том, что прибыв туда Цезарь решение уже принял, или, лучше сказать, ему его уже навязали.
Чтобы избежать борьбы между римлянами, он принял все предложения выдвинутые Помпеем и Сенатом, которые к тому времени сводились к одному: отправить один из его немногочисленных легионов на Восток мстить за Красса, вернуть другой легион Помпею, который тот ему одолжил для операций в Галлии. Но когда Сенат окончательно ответил Цезарю, запрещая ему конкурировать на выборах в консулы и ставя его перед альтернативой: или распустить войско, или быть провозглашенным "public enemy", он понял, что выбирая первую альтернативу - сдавался беззащитным в руки государства, которое желало его "шкуру".
Выдвинул еще одно последнее предложение, которое его заместители Курион и Антоний прибыли зачитать в виде письма в Сенате: Цезарь распустил бы восемь из своих десяти легионов, если ему будет продлено губернаторство в Галлии до 48 г. A.C. Помпей и Цицерон высказались "за"; но консул Лентул выгнал двух посланцев из зала Сената, и Катон и Марцеллий запросили у Сената, который позволил, пусть и неохотно, предоставить Помпею полномочия не допустить чтобы "вред был нанесен общественным интересам". Эта была формула закона военного времени. Она окончательно загоняла Цезаря в угол.
Цезарь собрал свой любимый легион, тринадцатый и обратился к содатам называя их не "milites", но "commilitones". Имел право. Кроме того что был генералом, он был и вправду их товарищем. Десять лет вел их от трудностей к трудностям, и от победы к победе, мудро чередуя cниходительность и строгость. Эти ветераны были настоящие профессионалы войны, понимали в ней толк и умели оценить своих офицеров. К Цезарю, которому редко случалось прибегать к своему авторитету чтобы подтвердить собственный престиж - питали уважительное чувство. И когда он объяснил им положение вещей и спросил чувствуют ли они себя выступить против Рима, их родины, в войне, которая в случае проигрыша их квалифицирует предателями, -ответили "да" единогласно. Были почти все они галлами из Ломбардии и Пьемонта: людьми, которым Цезарь предоставил гражданство, и которое Сенат продолжал не признавать. Их родиной был он, генерал. И когда он них предупредил, что не имеет даже денег чтобы платить им зарплату, они ответили отдав в кассы легионов собственные сбережения. Единственный кто дезертировал чтобы присоединиться к Помпею: Тит Лабиений. Цезарь его считал наиболее умелым надежным из своих заместителий. Отправил ему вслед багаж и зарлату, которые тот не позаботился взять с собой.
10 января того года, 49 A.C. "бросил жребий" как сказал он сам, то есть перешел Рубикон с тем легионом, шесть тысяч человек, против шестидесяти тысяч, что Помпей уже успел собрать. В Пичено к нему присоединился двенадцатый легион, в Коринфио восьмой. Другие три он сформировал из добровольцев с мест, которые не забыли Мария и видели в Цезаре его племянника и продолжателя. "Города открывались перед ним и приветствовали его как бога", написал Цицерон, который начинал быть не так уж уверен, что хорошо выбрал сторону присоединившись к консерваторам. В реальности, Италия устала от них и не сопротивлялась бунтовщику, который ей платил дальновидным милосердием: никаких грабежей, никаких пленников, никаких чисток.
Во время этого бескровного наступления на Рим, Цезарь продолжал искать компромисс, или хотя бы делал вид что ищет. Написал Лентуллу, обрисовывая ужасы,которым Рим идет навстречу с этой братоубийственной войной; написал Цицерону, прося передать Помпею, что был готов удалиться к частной жизни если ему гарантируют безопасность. Но, не ожидаяя ответов, продолжал наступать на Помпея, который тоже наступал, но в сторону юга.
Хотя и отклонив предложения Цезаря, консерваторы покинули Рим, успев провозгласить что будуть считать врагами сенаторов, которые останутся. Нагруженные деньгами, претензиями и наглостью, каждый со слугами, женами, подругами, юношами, роскошными палатками, льянным бельем, униформой и перьями, эти аристократы составляли галдящий кортеж Помпея, заполняя его голову своей болтовней.
Помпей не отличался сильным характером даже когда был худ и молод. Сейчас, постаревший и расплывшийся, потерял даже то немногое: и чтобы не принимать решение продолжал отступать вплоть до Бриндизи, где погрузил все свое войско на корабли и переправил его в Дураццо. Любопытная тактика для генерала имевщего войско вдвое больше, чем у противника. Но говорил, что хочет его подготовить и дисциплинировать прежде чем выступить в решающую битву.
Цезарь вошел в Рим 16 марта, оставив армию вне города. Он восстал против государства, но продолжал уважать его законы. Запросил титул диктатора, и Сенат отказал. Запросил чтобы были отправлены послы с условиями мира к Помпею, и Сенат отказал. Запросил распоряжаться казной, и трибун Люций Метеллий наложил вето.
Цезарь сказал: " Насколько трудно мне произносить угрозы, настолько же легко их выполнить." Немедленно Казна была предоставленна в его рапоряжение. Цезарь, прежде чем опустошить ее, чтобы наполнить кассы своих полков, приказал внести в казну все трофеи накопленные в последних битвах. Воровство, да; но прежде всего легальность.
На этом мы пока временно прекращаем публикацию отрывков из книги Индро Монтанелли "История Италии" (Indro Montanelli "Storia d'Italia")
ждем новых переводов от sgt-pickwick
Публикуется с согласия переводчика